Первое в текущем тридцатом сезоне заседание Философского монтеневского общества состоялось 16 сентября 2020 года в Далевском университете. На заседании выступил Арсентий Атоян с докладом «Русский мир отвечает, или В защиту сообразительности на лестнице». Докладчик проанализировал сложившуюся в Донбассе ситуацию, подвел итоги шестилетнего периода становления Республик, предложил свое видение Русского мира и его деятельности в России, на Украине и в Республиках Донбасса. Основная идея докладчика: Русский мир проиграет, если сделает ставку на империю, государство и русскую культурную исключительность; у Русского мира есть шанс, если он будет реализовываться как общественное и культурное объединение, взаимодействующее на равных с разными культурами.
В обсуждении были затронуты вопросы о будущем Донбасса между Россией и Украиной, о способах трансляции культурных ценностей, о положении русских на Украине как людей второго сорта, которым украинская власть с 2014 года угрожает войной, о мировой тенденции создания мегаполисов и возможности ее реализации на Донбассе, а также о стратегиях индивидуального жизнетворчества во время войны и неопределенности.
Предлагаем вам статью Арсентия Атояна, вызвавшую бурное обсуждение, как на заседании ФМО, так и в сети.
Арсентий Атоян
РУССКИЙ МИР КАК НЕОБХОДИМОСТЬ ОТВЕТНОГО ДЕЙСТВИЯ, ИЛИ В ЗАЩИТУ СООБРАЗИТЕЛЬНОСТИ НА ЛЕСТНИЦЕ
Русский человек задним умом крепок,
но задний ум еще не есть задняя мысль.
В.О. Ключевский
Возможно ли, что наши реакции на происходящее постоянно запаздывают? Вот с сентября на Украине закрывают русские школы… И что? Мы хотим мирного исхода, а потому есть смысл защитить то, что до сих пор оставалось на втором плане, а ныне выходит на первый и требует незамедлительной мобилизации сил на противодействие процессам разделения братских народов.
А для нас это повод поговорить о праве на самоопределение и восстание против несправедливой власти нынешних киевских национал-сепаратистов. Словом, пришло время писать о том, что французы называют сообразительностью на лестнице.
Занимает ли вас строгость научного анализа ситуации в Донбассе или гложет обличительный зуд ангажированного публициста, а может, и политического писателя, забывшего предупреждение Ролана Барта, что всякая политическая литература (в смысле политического романа в том числе) в сегодняшнем мире является в конечном счете литературой полицейской – все едино предмет рассмотрения сопротивляется какой-либо одноствольной однозначности. Одни утверждают, что с точки зрения международного права Россия агрессор, ибо она отобрала Крым и оккупировала Донбасс; другие рассуждают, что право на самоопределение в условиях начавшегося распада Украины после нацистского переворота, легитимация народных республик в качестве отдельных, пусть и непризнанных государств, было все же реализована; третьи указывают на то, что после прихода президента Порошенко легальность киевской власти автоматически сводит право на самоопределение вплоть до отделения к сомнительным юридически резонам.
Вообще, ссылки обеих сторон на право, скажем так, несколько от лукавого. Ясно, что обе стороны вынимали из права только то, что говорит в их пользу и легализует амбиции самоутверждения. Однако, есть вещи (как нам кажется, а мы не крестимся, ибо в конвенциях с потусторонними силами не участвуем), выходящие и выводящие за границы здравого смысла, юридических формул и фигур по умолчанию. Живая диалектика исторических событий всегда превышает средний уровень понимания сторонников и противников заранее принятого априори, будь оно юридическим, логическим, психологическим, конфессиональным или даже нравственным. Наука есть в некотором роде преодоление очевидностей, диалектический метод – преодоление очевидности по преимуществу. Методологически можно положить в основание изучения опыта Донбасса, дабы избегнуть внутренней цензуры, а превращение политической литературы в полицейскую, лишь аспект редукции объективности к субъекту.
Власть олигархии скрывается за фасадом зависимой демократии, существенно урезанной в духе латиноамериканских демократий 50-60-х годов. Застойные явления в экономике и политике активизируют крайне деструктивные силы правого фланга. При помощи СБУ и других структур аппарата власти проводится реорганизация политических движений и партий, деформируются и дискредитируются левые силы, консолидируются крайне правые националистические группировки, рождая известный феномен зависимого фашизма, описанный для Бразилии и Латинской Америки Теотониу Дос Сантосом.
Зависимые рынок, демократия и политикум живут эйфорией ожиданий плодов оранжевых событий. Относительно благоприятная мировая конъюнктура до мирового экономического кризиса конца 2008 года не была использована эффективно. Бесперспективность второго срока В. Ющенко перестроила ряды его сторонников. Десятилетие сползания к перевороту 2014 года было падением не только цифр, но и нравов. Криминал вошел в союз с бизнесом, бизнес купил большую долю власти, начиная от голосов и депутатов до покупки структур госуправления. В этих условиях индустриальный Юго-Восток Украины пострадал более, чем окраинные регионы остальной части страны.
Однако, именно он проявил долготерпение при обострении верхушечных движений, которым не хватало критической массы недовольных, чтобы взять всю власть целиком. В дальнейшем агрессивность возобладала у крайних, искусу бегства поддались умеренные, ничего не сделавшие для предотвращения плановой зачистки Юго-Востока. Остатки демократических процедур можно было использовать для ненасильственной смены власти. Но время ожидания таможенного союза с Россией активизировало понимание, что если спасение придет с востока, то вновь закроется перспектива евроинтеграции. И тогда был взят курс на смещение президента Януковича, проявившего максимум желания договориться и не обострять ситуацию, но одновременно и слабость.
Тогда еще, накануне обвала разлад между регионами призвана была сдерживать правящая партия – Партия регионов. Деградация политикума игнорировала вектор, предложенный Европой: чередование у власти либералов и консерваторов как модель коррекции правительственного курса. Но эта ось в странах третьего мира часто ломается и на первый план выходят силы крайние, маргинальные, неуправляемые. Напряжения центра и периферии, умеренных и крайних, подогревались не столько радикалами, знавшими второстепенность своих позиций, сколько европейски ориентированной элитой, которая одновременно была несомненно русофобской.
Эта ситуация была использована для активизации Юго-Востока против отрыва от России ради европейского выбора. Для русского человека стремление в Европу после всех жертв, принесенных Россией ради своей сестры, кажется и является формой предательства.
Если уж идти в Европу, то вместе, на согласованных условиях и не расторгая связей, если не идти, то тоже вместе. Иное дело, что Европейский Союз не готов к единению с Евразией, но это дистанция, надо полагать, временная, то есть во время иное возможны другие решения, надо созреть. Бег же впереди ставит Украину в морально зыбкую позу спиной к тем, кто реально поддерживал ее веками.
Из Русского мира сделали жупел. В информационной сети есть много крайностей определения Русского мира. Создается и распространяется модель того, что это проект, который задуман как культурная политика нынешнего правительства РФ или, как в украинской версии Википедии: «Русский мир есть, по сути, одно из структурных подразделений Службы внешней разведки РФ».
Стоит вспомнить, что кандидат национально-демократических сил, глава Руха В.М.Черновил, получивший четверть голосов избирателей на президентских выборах 1991 года, выступал за федеративное устройство Украины, заботясь о том, как бы решения Киева не деформировали состояние ожиданий в западных областях. Особенно интересен мотив доказательства от Швейцарии. Почему он забыт сейчас: статус вольных кантонов в формальной конфедерации и фактической федерации устроил бы жителей востока Украины. Позже идею автономии Восточной Галиции и Закарпатской Руси озвучит на левом фланге лидер прогрессивных социалистов Н.М. Витренко.
Кстати, идея федерализации восходит к М.С. Грушевскому, первому употребившему в реалиях первого года революции выражение «Российская Федерация». Трудно не согласиться с его обоснованиями автономности единиц Федерации: «Мы хотим, чтобы местную жизнь могли строить местные люди и хозяйничали без вмешательства центральной власти. Хотим широкого местного самоуправления, объединенного автономной организацией Украины, того же желаем другим народам и областям… Хотим, чтобы автономные края были не простыми провинциями, а членами Российской Федерации, участниками ее государственности». В те времена федералисты Украины мыслили себя в составе Российского Федеративного государства. А разве не такого положения добивался в тех условиях крушения буржуазной демократии Донбасс?
Характерно, что языковая реформа, построенная на галицийских образцах, в 90-е годы сделала старшее поколение украинцев автоматически безграмотным, введя множество локальных слов и вторую букву «Г» в алфавит. В то же время прежний харьковский диалект был понятен большинству советского населения Украины и не только этническим украинцам, но курс на разрыв с прежним сообществом Русского мира обозначился как дистанцирование от всего русского.
Понятие Русского мира сегодня сплошь искажается. Идея Русского мира введена в научный и общественный оборот русско-украинским историком Н.И. Костомаровым, членом кирилло-мефодьевского братства, тяготевшим к общественнической тенденции в историографии, которая постепенно обосабливалась от тенденции государственнической, что нашло выражение в таком общеславянском явлении как народничество. Федеративное начало Руси – еще одно из важнейших завоеваний мысли Костомарова – воплощает идею «сочетания в истории русского народа единства и целостности земли с раздельностью ее частей и своеобразностью жизни в каждой из этих частей».
Но проблемы языка, федеративного устройства, не были изначальными, они выступали катализаторами рождения того, что можно назвать «новым региональным сознанием» – реакции на игнорирование центром проблем регионов и несправедливое распределение средств центром. Если пятую часть бюджета в ее доходной части давали две восточные области, а Мариупольский комбинат платил налогов больше, чем Львовщина, то в расходах все обстояло не так. Это новое сознание, однако, не было конвертируемо в программу партии регионов, крайне консервативную, ориентированную на клановый олигархический комплекс.
Народные республики, проведшие позднее передачу собственности в государственное регулирование, приняли меры прямой распределительной справедливости, провели другие косвенные меры социальной поддержки населения, однако не были в состоянии отказаться от поддержки этого комплекса. Для ведения войны нужны люди, деньги и оружие как минимум. Помощь Всевеликого Войска Донского была своевременной, но недостаточной. Командир Армии Юго-Востока Болотов первоначально планировал партизанскую войну в пойме Донца, однако, увидев слабость силовых структур в Луганске решился на штурм здания СБУ 6 апреля 2014 года. С этого момента до референдума по созданию Луганской Народной Республики прошло крайне мало времени, и республика оказалась в зоне карательных акций. С ней никто не осмелился вступить в переговоры. Дальнейшие события только подтвердили, что право на восстание было реализовано в урезанном варианте.
Право на восстание коренилось в особых условиях весны 2014 года, и оно могло быть реализовано гораздо шире. Реальные предпосылки для референдумов в пользу народных республик складывались с различной степенью интенсивности в Одессе, Харькове, Николаеве, Запорожье, Донецке и Луганске.
Напряжение привело к провозглашению отдельными органами Западной Украины, прежде всего Львовской радой, статусов самоуправления, то есть не подчинения Киева Януковичу в ожидании смены власти. Жесткая реакция центра после прихода к власти путчистов «пастора Турчинова» ознаменовала панику в правящих кругах.
Продолжение в следующем номере…
